Внутренняя и внешняя политика КНР в 1963—1965 гг. Китай накануне «культурной революции». КНР в годы «большого скачка» и ликвидации его последствий (1958—1960 гг.). История Китая
Развитие КНР в 1963—1965 гг. отмечено дальнейшим нарастанием борьбы в ее руководстве по ряду основных вопросов внутренней и внешней политики. Эта борьба, отражавшая в конечном счете столкновение двух различных подходов к проблеме целей и средств развития КНР, проходила в 1963—1965 гг. в скрытых формах. Ни одна из сторон открыто не выдвигала своего курса2 не противопоставляла его позиции противников. Мао Цзэ-дун и его сторонники, учитывая критическое и настороженное отношение в партии к их попыткам вмешательства в экономические вопросы, делали ставку на то, чтобы восстановить утраченные позиции в сфере идеологии и политики, ограничиваясь главным образом пропагандой своих социально-экономических проектов и схем.
Сторонники реалистического курса, чьи силы и влияние в партии, в ее руководящих органах в центре и на местах в эти годы постоянно росли, избрали тактику закрепления своего курса в сфере практической деятельности. Действуя «от имени» Мао Цзэ-дуна, они во многих случаях стремились вложить в его «идеи» содержание, полностью или в значительной мере чуждое принципам и установкам их создателя. Этому во многом способствовали эклектичность, аморфность и противоречивость набора тезисов и установок, покрывавшихся понятием «идеи Мао Цзэдуна», их абстрактность. Подновленная маоистская социальноэкономическая схема в эти годы лишь складывалась, и по многим вопросам, особенно по вопросам организации экономики, труда, технической политики и другим, маоисты не имели какой-либо альтернативной конкретной программы действий. Скрытый и сложный характер борьбы определялся и тем обстоятельством, что формировавшаяся оппозиция курсу маоистов была весьма неоднородна. Она включала весьма широкий спектр групп — от последовательных марксистов-интернационалистов, ориентировавшихся на применение опыта передовых социалистических стран, до «умеренных маоистов», выступавших лишь против «крайностей» маоцзэдуновского «особого» курса. Значительная группа руководителей КПК, как показала практика, пыталась сочетать курс на преимущественное использование экономических рычагов с «частичным» применением маоистских административно-политических методов организации труда и производства. Часть руководителей КПК, расходясь с маоистами в вопросах внутренней политики, в течение определенного времени поддерживала многие установки националистического внешнеполитического курса Мао Цзэ-дуна. Все это определило неясность и непоследовательность установок руководства КНР по многим важнейшим вопросам развития страны в 1963—1965 гг., сказалось на состоянии народного хозяйства, на итогах борьбы в руководстве КНР накануне «культурной революции» и особенно в ее ходе.
Народное хозяйство КНР в 1963—1965 гг. Социально-экономическая политика KHK в деревне. После X пленума ЦК КПК в подавляющем большинстве коммун основной хозяйственной и хозрасчетной единицей стали производственные бригады (лишь в отдельных коммунах такими единицами являлись большие бригады). Практика «саньцзы ибао» после X пленума ЦК КПК была запрещена. В то же время происходил процесс разукрупнения бригад и коммун. Число коммун в 1964 г. составило 74 тыс, вместо 26 тыс. в 1958 г.
Осуществляя функции политического и административного контроля за деятельностью бригад, за миграцией сельского населения, аппарат коммуны в сфере хозяйственной имел право уточнять в соответствии с местными условиями и в рамках, установленных в общегосударственном порядке, формы организации и оплаты труда. При строительстве в масштабах коммун — ирригационном, дорожном, предприятий местной промышленности — предлагалось исходить прежде всего из возможностей фонда накопления коммун и больших бригад (около 10% отчислений из дохода малых бригад).
В системе оплаты произошло возвращение к принципу «по труду». Чтобы повысить заинтересованность крестьян в развитии коллективного хозяйства, фиксированная ставка сельхозналога в 1963 г. была установлена примерно на уровне 7% годового дохода хозяйства. Доля дохода, поступавшая в личное потребление, была увеличена до 60—70%. Был рекомендован порядок, согласно которому примерно 70% фонда личного потребления распределялось в форме оплаты по трудоединицам (трудодням), около30% — в форме натурального уравнительного распределения по едокам 1. Сохранение уравнительного распределения части доходов вызывалось необходимостью обеспечить питанием хотя бы на минимальном уровне беднейшие слои китайской деревни, многосемейных, нетрудоспособных и т. п., составлявших в конце 50 — начале 60-х годов от 20 до 40% сельского населения. Важным рычагом развития производства и улучшения благосостояния деревни явилось дальнейшее поощрение в 1963—1965 гг. развития подсобных промыслов, индивидуального выращивания свиней и птицы.
Курс на усиление помощи деревне позволил восстановить и укрепить ее материально-техническую базу. Возросло количество поставляемых сельскому хозяйству минеральных удобрений (8—9 млн. т в 1964—1965 гг.), сельскохозяйственных орудий и техники, главным образом насосов, электромоторов, повозок и других относительно несложных технических средств. Эти меры до некоторой степени стабилизировали сельскохозяйственное производство, восстановили и несколько увеличили в 1963—1965 гг. производство зерна и продовольствия. Способствовали этому и благоприятные климатические условия в 1962—1965 гг. По оценкам большинства экспертов, производство зерновых в Китае составило: в 1962 г.— 175 млн. г, в 1963 г.— 180 млн., в 1964 г.— 182 млн., в 1965 г. — 185 млн. т. Продукция подсобных про мыслов крестьян давала 80% товарной свинины, птицы, яиц и значительный прирост производства овощей. Однако уровень производства большинства технических культур оставался ниже уровня 1957 г.
В оплате труда бригад получила распространение групповая сдельщина в форме так называемых трех обязательств и одной премии: бригада обязывалась произвести определенное количество продукции при определенных затратах материальных средств и труда, за что получала установленную премию, распределявшуюся между членами бригады по труду.
В области промышленности основная линия «урегулирования» в 1963—1965 гг. в целом состояла также в возвращении с определенными коррективами к принципам организации труда и производства периода первой пятилетки. Были усилены права центральных министерств и ведомств, предпринимались попытки вернуться к развитию промышленности на основе сначала годовых, а затем и долгосрочных планов. Последствия провала «скачка» оказались настолько тяжелыми, что лишь в 1963 г. в рамках провинций, а в 1964 г. в масштабе страны удалось задним числом составить приблизительные финансово-экономические планы, дававшие представления об объеме, источниках и распределении доходов и расходов. На предприятиях были восстановлены различные формы оплаты по труду на основе тарифной системы.
Особый упор в этих условиях делался на развитие мелких и средних предприятий. Они требовали меньше времени для строительства и меньших капитальных вложений, способствовали ускоренному восстановлению объема производства и одновременно обеспечивали занятость населения. К середине 60-х годов на долю мелких и средних предприятий приходилось более 60% производства простых сельскохозяйственных орудий, 40% химических удобрений, 60% добычи угля, 70% производства цемента.
Быстрее других в эти годы развивались химическая (особенно производство удобрений), нефтяная, электроэнергетическая и цементная промышленность. Вырос по сравнению с 1959 г. выпуск тракторов и автомашин. Однако такие важнейшие отрасли тяжелой промышленности, как черная и цветная металлургия, угольная промышленность и станкостроение (в особенности производство крупногабаритных и прецезионных станков), развивались медленно. Ввиду слабости сырьевой базы крупнейшие металлургические комбинаты даже к концу периода «урегулирования» работали со значительной недогрузкой.
В конце 1964 г. на сессии ВСНП было заявлено, что «ныне задача по урегулированию народного хозяйства в основном выполнена». Сессия выдвинула задачу «ускоренного развития тяжелой промышленности и прежде всего ее базовых отраслей». В целом темпы увеличения промышленного производства составили: в 1963 г. — 5%, в 1964 г. — 15, в 1965 г. — 13%. Рост продукции тяжелой промышленности в 1964—1965 гг. достигал около 10% ежегодно. Хотя он происходил главным образом на основе более полного использования имевшихся мощностей, среднегодовой темп роста был почти в 3 раза ниже темпа первой пятилетки (18%) и в 2 раза ниже темпа роста, запланированного на вторую пятилетку (15%). Острая потребность в товарах широкого потребления определила курс на относительно быстрое восстановление легкой промышленности, хотя из-за нехватки сырья предприятия легкой и пищевой промышленности работали с перебоями.
Восстановление производства, развитие рынков и различных форм кооперации позволило улучшить материальное положение населения. Хотя весьма жесткая карточная система на основные виды продовольствия и товаров широкого потребления сохранялась, нормы отпуска товаров были увеличены. В соответствир с этими нормами годовое потребление на душу взрослого населения (нормы для детей и подростков были ниже) составляло в 1964—1965 гг.: зернопродуктов (включая батат — сладкий картофель) — 170—180 кг, мяса —4—5 кг, растительного масла — 1,8 кг, сахара — 1,5 кг. Талонов на хлопчатобумажные ткани в 1965 г. было выдано из расчета по 4—5 м на одного человека.
В 1964—1965 гг. возросла заработная плата рабочих (среднемесячная заработная плата в промышленности составляла в 1965 г. около 50—55 юаней). Несколько увеличились и доходы крестьян. В целом материальное положение основной массы населения оставалось весьма трудным. Улучшение снабжения в 1963—1965 гг. означало лишь частичное восстановление уровня благосостояния основной массы трудящихся, существовавшего в конце 50-х годов. Душевое потребление главных продуктов и товаров широкого потребления оставалось ниже уровня 1957 г.
Последствия «особого» курса для развития народного хозяйства. Несмотря на ряд достижений КНР в области науки и техники в первой половине 60-х годов, в особенности в развитии нефтяной и химической промышленности, итоги периода «урегулирования» показали, что «большой скачок» по меньшей мере на семь лет затормозил развитие страны, усугубил объективные трудности преодоления отсталости Китая. Для сельского хозяйства и промышленности в целом оставались характерными те же «узкие места» и диспропорции, что и в конце 50-х годов. Возвращение к решению этих проблем в середине 60-х годов в огромной мере осложнялось тем обстоятельством, что за это время население КНР увеличилось, по самым скромным подсчетам, не менее чем на 100 млн. человек. В этой связи с 1961 г. Китай оказался вынужденным ежегодно закупать за границей 5—6 млн. т пшеницы, расходуя на это около 40% своих экспортных ресурсов. С 1962 г. в практику были официально введены административные меры по ограничению численности городского населения (систематическое направление больших групп городского населения, молодежи на длительное и постоянное жительство в деревню и т. п.), породившие ряд острых социальных проблем.
Другим источником трудностей развития КНР в годы «урегулирования» явился великодержавный курс маоистов — ставка на форсированное создание ракетно-ядерного потенциала и переориентация внешнеэкономических связей. Громадные объемы капиталовложений в военную, главным образом в ракетно-ядерную, промышленность, расходы на проведение престижной внешней политики (поддержка раскольнических групп, зарубежная пропаганда и т. п.), составившие в 1963—1965 гг. около 40% расходной части бюджета, резко ограничивали размеры средств, направлявшихся в сельское хозяйство и на строительство гражданских отраслей промышленности1. В результате оказались сорванными намеченные 12-летним планом развития сельского хозяйства проекты строительства крупных ирригационных сооружений в бассейнах рек Хуанхэ и Хуайхэ, планы увеличения пахотных площадей, освоения целинных и залежных земель; в гражданском промышленном строительстве практически было прекращено сооружение крупных и крупнейших предприятий, электростанций и т. п.
По оценкам зарубежных экспертов, расходы только на ракетно-ядерную программу составляли в 1963—1965 гг. 400—500 млн. долл. ежегодно. В то же время на приобретение комплектного оборудования для десяти предприятий за рубежом было израсходовано за два года (1963—1964) менее 7 ежегодных затрат на ракетно-ядерную программу. На средства, расходовавшиеся на эту программу, КНР могла ежегодно закупать 20—25 заводов химических удобрений, что означало бы увеличение соответствующих мощностей в 1964 г, в 2 раза.
Тяжело сказывался и курс на свертывание экономических связей с Советским Союзом и другими развитыми социалистическими странами, проводившийся под прикрытием лозунгов «опоры на собственные силы». К 1966 г. товарооборот Китая со странами социализма сократился более чем в 2,2 раза по сравнению с 1959 г., в том числе с Советским Союзом — более чем в 5 раз. Практически прекратились закупки комплектного оборудования и научно-техническое сотрудничество. Под лозунгами создания «независимого, целостного народнохозяйственного комплекса» и «научного экспериментирования» поощрялось проектирование и выпуск собственных образцов механизмов, станков и оборудования, основные типы которых, как правило, выпускались в Советском Союзе и других социалистических странах. Производившиеся мелкими партиями такие «собственные образцы» резко удорожали стоимость производства, препятствовали проведению экономически наиболее эффективной единой технической политики на основе стандартизации.
Потери от разрыва связей с социалистическими странами китайское руководство пыталось компенсировать усилением связей с капиталистическим рынком, особенно с Японией и ФРГ. В 1966 г. общий объем внешней торговли КНР вновь достиг уровня 1959 г., составив 3,9 млрд. руб. (в 1959 г. — 3,7 млрд. руб.). Однако доля социалистических стран в торговом обороте КНР уменьшилась с 70% в 1959 г. до 22% в 1967 г., доля капиталистических стран выросла до 47% в 1967 г. В 1963—1965 гг. КНР закупила в капиталистических странах несколько заводов средней мощности по производству синтетического волокна и минеральных удобрений, дефицитные для промышленности КНР сорта стали и проката и точные приборы, станки и т. п. Наряду с закупкой зерна особое место в импорте КНР заняло приобретение различными (в те годы преимущественно скрытыми) путями приборов и сырья для реализации ракетно-ядерной программы. Определенная эффективность этих связей (особенно в плане ознакомления промышленности КНР с более передовой технологией и оборудованием) далеко не компенсировала ущерба от разрыва связей со странами социализма. За все приобретаемое в капиталистических странах КНР расплачивалась либо валютой, либо поставками стратегического сырья и редких металлов, в которых остро нуждалась промышленность самой КНР. С разрывом по инициативе китайской стороны научно-технического сотрудничества КНР лишилась такого, в частности, важного источника помощи, как научно-техническая и проектная документация, предоставлявшаяся Китаю Советским Союзом и другими социалистическими странами бесплатно. Приобретение различных образцов техники в капиталистических странах препятствовало внедрению стандартизации, создавало опасную тенденцию к возникновению зависимости ряда отраслей промышленности КНР от капиталистических фирм. Несмотря на заявления о создании «независимого хозяйственного комплекса», закономерным итогом националистического курса к середине 60-х годов явилось сохранение и даже усиление зависимости ряда основных отраслей промышленности КНР от поставок сырья и оборудования из-за рубежа.
Расход громадных средств на ликвидацию последствий «большого скачка» и осуществление великодержавного курса резко осложнил успешно начатый в 50-е годы процесс культурной революции — ликвидацию неграмотности, развитие образования и т. п. Численность студентов сократилась с 1960 по 1964 г. с 695 тыс. до 250 тыс., учащихся средних школ — на 2,7 млн. человек, учащихся начальных школ — на 8—10 млн. человек.
В результате уменьшения числа средних школ второй ступени (7—12-й классы) и вузов резко возросло число учащихся начальных школ, не имевших возможности попасть в среднюю школу (около 50% выпускников средних школ не имели возможности попасть в вуз). Снижение темпов развития промышленности обострило проблему трудоустройства выпускников школ и вузов. Сокращение масштабов образования, неясность перспектив либо перспектива быть посланным в деревню в качестве рядового члена коммуны, а также относительно высокая плата за обучение вызвали рост числа детей и подростков школьного возраста, не посещавших школу. В 1964—1965 гг. не училось около 30 млн. детей школьного возраста.
Отмечая это обстоятельство, даже ряд буржуазных экспертов считает, что путь к действительной самостоятельности КНР состоял в продолжении сотрудничества с социалистическими странами. Так, видный американский эксперт А. Ашбрук в работе «Основные направления политики китайского руководства» приходит к выводу, что «если бы Китай выполнил второй и третий пятилетние планы, продолжая пользоваться помощью Советского Союза, то примерно к 1967 г. КНР стала бы в значительной мере самостоятельным государством» («An Economic Profile of Mainland Chine», vol. I. Washington, 1967, p. 15—44).
Для решения этой проблемы, становившейся не только проблемой образования, но и острой социальной проблемой, по рекомендации ряда руководителей КНР с 1963—1964 гг. усилилось внимание к различным видам образования без отрыва от производства. С 1964 г. в городах в экспериментальном порядке стала вводиться система «четыре — четыре», т. е. четыре часа для подростков и юношей-учеников на заводах на работу и четыре — на учебу в школах или вузах. В деревнях рекомендовалась сезонная система учебы: сокращение и прекращение учебы в страдную пору и увеличение числа часов в «мертвые» сезоны. Работа учащихся, начисление им зарплаты или трудовых единиц должна была, как отмечалось при разработке этих систем, «облегчить бремя и государства, и семей». В то же время, сознавая, что такая система образования ведет к замедлению процесса обучения, к снижению качества образования, большинство руководителей КНР считало необходимым сохранить и развивать систему образования с отрывом от производства, способную в короткие сроки подготовить кадры для современного производства и науки.
Обострение борьбы в руководстве КНР по вопросам экономической политики. По мере завершения «урегулирования» экономики Мао Цзэ-дун и его сторонники начали все более и более открыто вмешиваться в определение дальнейшего курса развития страны, продвигать свою подновленную схему социально-экономической и политической перестройки китайского общества. Расхождения в руководстве КНР по вопросу о путях дальнейшего развития страны приобретают в 1983—1965 гг. характер столкновений различных все более четко оформлявшихся курсов.
С 1963 г. Мао Цзэ-дун и его сторонники стали пропагандировать сначала в виде «эксперимента», а затем в качестве всеобщего образца, «которому должны следовать все крестьяне страны», принципы организации производственной бригады Дачжай, созданной в горной местности уезда Сиян провинции Шаньси. В опыте Дачжая особо выделялись такие основные принципы нового маоистского образца, как «три не просить» (не получать от государства денег, материально-технических средств и зерна), и «три немало» (сдавать государству как можно больше продукции и меньше оставлять на питание и распределение в бригаде). Дачжай представлялся как образец ведения хозяйства по принципу «опоры на собственные силы», как хозяйство, которое без помощи государства способно проводить трудоемкие работы по увеличению пахотных площадей, изыскивать средства для производства и приобретения сельскохозяйственных орудий, обеспечивать себя минимумом необходимых товаров широкого потребления и при этом непрерывно увеличивать производство и сдачу продукции государству (до 60% сбора зерна). Главным стимулом упорного труда тружеников Дачжая в маоистской пропаганде объявлялись революционный энтузиазм, отказ от применения принципа материальной заинтересованности. Речь шла, таким образом, о возврате к подновленному варианту народных коммун. Хотя и предлагались иные размеры хозяйств, иные темпы решения проблем деревни, ставка по-прежнему делалась на создание натуральных, экономически обособленных хозяйств, которые без материально-технической помощи государства, в результате лишь интенсификации физического труда, отказа от материальной заинтересованности и крайнего ограничения личного потребления, по расчетам маоистов, окажутся способными развивать производство и давать государству максимум отчислений.
Несмотря на широкую пропаганду принципов Дачжая, к 1966 г. в КНР насчитывалось лишь 57 бригад (из общего числа 150 тыс.), о которых в китайской печати говорилось как о хозяйствах типа Дачжая.
В качестве образца организации промышленности Мао Цзэдун и его сторонники с 1964 г. начали широко пропагандировать пример Дацина — комплекса нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих предприятий на Северо-Востоке, дававшего в середине 60-х годов сырой нефти в стране. Искаженное, «идеализированное» в маоистском духе изображение принципов организации производства и быта в Дацине было объявлено образцом «предприятия китайского типа», открывающим «путь индустриализации Китая в опоре на собственные силы». При пропаганде опыта Дацина подчеркивалось, что основные бытовые нужды, а также значительная часть снабжения продовольствием обеспечиваются собственными силами, на основе занятия членов семей рабочих и самих рабочих в свободное от работы время возделыванием полей и огородов, путем строительства своими силами мелких предприятий, школ и культурно-бытовых учреждений. Это называлось строительством по принципу «сочетания города и деревни, промышленности и сельского хозяйства» и объявлялось путем к преодолению различий между городом и деревней, к стиранию граней между рабочим классом и крестьянством. Особое внимание обращалось на широкое внедрение военизации и на отказ от использования материального стимулирования.
В целом речь шла о попытке навязать промышленным городам Китая подновленную схему городской коммуны, которую Мао Цзэ-дун выдвигал для Уханьского и Анынанского металлургических комбинатов еще в 1958 г., дополненную идеей самоснабжения продовольствием. Речь шла, таким образом, о плане реорганизации промышленных комплексов страны по типу самодовлеющих полунатуральных хозяйств, позволяющих государству увеличивать норму накопления за счет самообеспечения и ограничения личного потребления рабочих и их семей.
Несмотря на усилия Мао Цзэ-дуна и его сторонников, пропа ганда опыта Дацина в 1963—1965 гг. разделила судьбу призыва «учиться у Дачжая». К 1966 г., по сообщениям китайской печати, в КНР насчитывалось 70 предприятий «типа Дацина».
На деле разведка месторождений нефти в Дацине и строительство комплекса проводились с помощью специалистов социалистических стран на основе ранее полученной зарубежной, главным образом советской, техники и документации. При строительстве Дацина широко использовались материальные стимулы — средняя заработная плата рабочих на промыслах была в 2 раза выше, чем средняя зарплата рабочих по стране. Попытки в ходе «культурной революции» ввести маоистские порядки в Дацине привели летом 1967 г. к столкновениям рабочих с цзаофанями, к остановке производства.
Чтобы подготовить почву для введения своих схем, маоисты развернули в 1963—1965 гг. серию массово-политических, пропагандистских кампаний под лозунгами «изучения идей Мао Цзэдуна», «учиться у армии», «за революционизацию сознания» и т. и. Проходившие под различными названиями эти кампании были близки по содержанию и преследовали цель создать атмосферу культа личности Мао Цзэ-дуна, внедрить в сознание трудящихся необходимость беспрекословного и бездумного следования установкам «вождя» (стать послушным «нержавеющим винтиком председателя Мао»), принять в качестве образца высшей организации и дисциплины армейско-казармениую организацию. Многочисленные кампании за «революционизацию сознания и методов работы», кроме того, ставили целью дискредитировать принцип материальной заинтересованности и использование материальных стимулов. Содержание и цели этих кампаний, таким образом, отчетливо демонстрировали существо маоистского подхода к организации производства, труда и населения — замену экономических рычагов административно-«волевыми» методами, доведенными до крайних пределов — до всеобщей военизации, в сочетании с усиленной идеологической обработкой населения под флагом «революционизации сознания».
Это идеологическое наступление маоистов оказало на массы в 1963—1965 гг. ограниченное воздействие. Оно нашло отклик главным образом у части учащейся молодежи. Однако оно сковывало свободный поиск реалистических путей развития Китая, затрудняло изучение и широкую пропаганду передового, прогрессивного опыта.
Большинство партийных и хозяйственных руководителей КНР искало решение проблем индустриализации страны в ином направлении — на путях возвращения к плановому строительству на основе применения опыта социалистических стран с учетом ряда особенностей КНР — уровня экономического развития, роли местной промышленности, демографического давления и др.
Несмотря па усиливавшийся нажим маоистов, в 1964—1965 гг. происходило дальнейшее усиление централизованного начала в управлении и планировании производства, особенно в ведущих отраслях промышленности. В 1964 г. были созданы государственный комитет по капитальному строительству, министерства материальных ресурсов, строительных материалов, авиационной техники, приборостроения и радиотехники, электромашиностроения, судостроения, а также вооружения и боеприпасов. Были повышены права директоров предприятий и главных инжеперов. В поисках средств ускорения развития промышленности с начала 1964 г. стали широко вводиться различные формы использования трудовых ресурсов деревни в промышленности, получившие название системы «и рабочий, и крестьянин». В 1964—1965 гг. эта система применялась примерно в 30 отраслях промышленности КНР. В отдельных отраслях, в частности в системе водного хозяйства и энергетики, удельный вес таких рабочих достигал 50%, а на работах, не требовавших квалификации,—до 80—100%. Другой формой широкого использования трудовых ресурсов при ограниченных расходах на оплату труда явилось дальнейшее расширение практики строительных армий, применявшихся на сооружение военных объектов, а также для строительства и колонизации окраинных и пограничных районов, населенных нацменьшинствами.
В то же время большинство руководителей и экономистов выступали за дальнейшее внедрение в практику управления и организации промышленности экономических рычагов. В обстановке усиливавшегося давления маоистов предложения и практические мероприятия такого рода зачастую облекались в форму «развития» и «углубления» трактовки тех или иных маоистских установок.
Под лозунгом «дальнейшей революционизации системы управления экономикой» многие руководители Госплана КНР и других министерств и ведомств в 1963—1965 гг. предлагали использовать опыт экономической реформы в социалистических странах, внедрять на предприятиях такие показатели, как прибыль, рентабельность. Как отмечалось впоследствии в маоистской печати, эти взгляды «имели распространение не только среди ученых-экономистов, но и среди работников государственных эконо мических учреждений и предприятий». По инициативе сторонников этих взглядов были предприняты шаги для изучения организации и управления производством в социалистических странах (в особенности опыта организации специализированных фирм и др.), а также опыта трестирования, использования мелкой промышленности ряда капиталистических стран, особенно Японии.
Промышленные предприятия по договорам с коммунами набирают крестьян в качестве временных (на срок от трех до семи лет) или сезонных рабочих (семьи оставались в деревне). На них не распространяются льготы членов профсоюзов, право на пенсию и другие виды социального обеспечения. По истечении срока контракта они возвращаются в деревню и заменяются новыми группами крестьян. Заработная плата таких рабочих значительно ниже, чем постоянных рабочих той же квалификации. Кроме того, часть их заработной платы отчислялась в общественный фонд коммуны или бригады. В ряде случаев предприятия обеспечивали этой категории рабочих лишь питание, а в счет фонда их зарплаты направляли коммунам сельхозорудия, отходы производства и т. п.
В ходе дискуссии 1963—1964 гг. в кругах китайских экономистов, проходившей под девизом изучения исторического значения установки «сельское хозяйство — основа, промышленность — ведущая сила», большинство участников предложили трактовать ее как призыв к планомерному и пропорциональному развитию при опережающем развитии производства средств производства и отраслей группы «А» с «оговоркой» о необходимости учитывать при определении нормы накоплений слабость материально-технической базы китайской деревни.
В пропаганде и поддержке такого рода взглядов позднее были обвинены начальник Центрального административного управления промышленности и торговли Сюй Ди-синь, заместители председателя Госплана КНР Ло Гэн-мо и Сюэ Му-цяо, являвшийся также председателем Комитета по ценам, заместитель председателя Комитета по науке и технике Юй Гуанюань, Сунь Е-фан и др.
Эти предложения, находившиеся в явном противоречии с маоистскими призывами к всеобщей военизации, нападками на экономические и материальные стимулы и т. п. отражали обострение столкновений в «высших сферах» руководства КНР. В ходе «культурной революции» сообщалось, что летом 1964 г. Мао Цзэдун неоднократно выражал недовольство направлением работы финансово-экономических органов и деятельностью Госплана. Он требовал сменить руководство Госплана и выразил желание лично возглавить работу по планированию. Однако тогда Мао Цзэдун и его сторонники не могли осуществить свои планы.
В августе 1964 г. были приняты рекомендации об организации в опытном порядке трестов в ряде отраслей промышленности и транспорта. В ближайшие два года в КНР было создано 12 всекитайских (с подчинением министерствам) и 27 местных трестов (с подчинением провинциальным властям) в машиностроительной, металлургической, химической, текстильной, угольной и ряде отраслей легкой промышленности. В некоторых отраслях промышленности началась перестройка организации производства на основе специализации и кооперирования.
Борьба по вопросу о путях развития страны особенно обострилась в 1965 г. В поисках более гибкой и оперативной системы руководства и планирования, а также источников увеличения накоплений в 1965 г. было намечено введение измененной системы планирования и управления. На состоявшемся в начале года всекитайском совещании по работе промышленности и транспорта говорилось, что новая система предполагает: передачу планирования сельского хозяйства, местного транспорта, местной промышленности и школьного строительства в ведение провинций и крупных городов, а также расширение прав провинций по руководству средними предприятиями машиностроительной, химической и ряда других отраслей. В то же время новая система намечала укрепление централизованного руководства крупными предприятиями тяжелой промышленности и ее базовыми отраслями, железнодорожным и водным транспортом.
Такую известную децентрализацию управления и планирования Мао Цзэ-дун и его сторонники, по мнению ряда советских китаеведов, попытались использовать для организации в начале 1965 г. нового «скачка»; в ряде мест были выдвинуты чрезмерно высокие дополнительные задания, раздавались призывы «резко увеличить объем производства» путем «штурма», «битвы» ит.п. Базой «скачка» предполагалось сделать главным образом сельское хозяйство и местную промышленность. Вместо прежних обещаний «вечного блаженства» после трех лет упорного труда теперь выдвигался призыв «готовиться к войне». Однако эту попытку организации «скачка» удалось остановить. Весной и летом в центральной прессе КНР были выдвинуты требования «сохранять научный, трезвый подход», указывалось, что главным методом развития экономики должно быть не перенапряжение масс, а повышение мастерства трудящихся, осуществление технической революции.
Во второй половине 1965 г. в КНР появились сообщения о разработке третьего пятилетнего плана. На прошедших летом 1965 г. в ряде провинций КНР партийных конференциях говорилось о том, что 1966 год станет первым годом третьей пятилетки3. Основные установки на третью пятилетку предусматривали укрепление базы сельского хозяйства, дальнейшую ликвидацию диспропорций и слабых звеньев экономики, увеличение объема производства при снижении себестоимости, достижение сбалансированного развития4. В 1965 г. в сельских партийных организациях началось обсуждение перспектив выполнения «40 пунктов» — 12-летнего плана развития сельского хозяйства, выдвинутого в 1955 г. и сорванного «большим скачком» 5. В противовес маоистским «скачковым» планам большинство партийных и хозяйственных руководителей в центре и на местах выступали за ясную перспективу развития на основе долгосрочных планов.
Обострение идейно-политической борьбы в КПК. Особенно острый характер носили в 1963—1965 гг. столкновения в связи с попытками маоистов перестроить на основе «идей» Мао Цзэдуна политическую и идеологическую надстройку, сложившуюся за годы народной власти в КНР. Стержнем этого плана было из менение в маоистском духе идеологических и организационных основ деятельности КПК.
Есть основание считать, что противники маоистских методов рассматривали новую систему планирования и руководства (усиление прав провинций) не только в плане поиска эффективных форм организации и гибкого использования местных ресурсов, но и как средство помешать дальнейшему продвижению маоистских схем и планов. Показательно, в частности, что на совещании по работе промышленности и транспорта ничего не говорилось об опыте Дацина и, напротив, пропагандировался опыт предприятий в г. Цицикаре, организованных по типу советских предприятий.
Идеологическая подготовка к проведению этого замысла осуществлялась в форме непрерывной эскалации разного рода «движений за изучение идей Мао Цзэ-дуна», его работ, пропаганды всеобщей военизации, проводившейся под лозунгом: «Вся страна должна учиться у НОА». В 1963—1965 гг. по личным указаниям Мао Цзэ-дуна по КНР прокатилась волна шумных пропагандистских кампаний «за изучение и применение» идей Мао Цзэ-дуна в самых различных областях — от политики до торговли и специальных разделов технических наук. В качестве образца «изучения и применения» работ Мао постоянно объявлялась НОА. В 1964 г. в НОА появился «цитатник» — сборник избранных «изречений» Мао Цзэ-дуна. По примеру НОА с 1964 г. маоисты начали внедрять заучивание «изречений» и вне армии. Тон призывов к изучению «идей» и работ Мао Цзэ-дуна не оставлял сомнений в том, что целью этих кампаний было создание атмосферы культа личности Мао Цзэ-дуна, атмосферы веры в святость и непогрешимость «вождя» и его «указаний». В печать стали продвигаться определения Мао Цзэ-дуна как «самого гениального марксиста эпохи», «гениально и творчески развившего все области марксистско-ленинской науки», как «вождя народов всего мира». С 1965 г. начало пропагандироваться указание Линь Бяо о «непосредственном значении изучения работ Председателя Мао». Согласно этому «указанию», чтение и изучение той или иной работы Мао Цзэ-дуна дают немедленные практические результаты: устраняют неполадки в производстве, обеспечивают создание новых образцов машин и механизмов, прокладывают путь к спортивным рекордам и т. п.
Параллельно с нагнетанием атмосферы культа Мао Цзэ-дуна с 1963 г. развертывалась пропаганда всеобщей военизации. В проходивших кампаниях «учиться у НОА» ставилась цель внушить населению необходимость «слушаться во всем Председателя Мао» по армейскому образцу (как говорилось в китайской печати, «беспрекословно, быстро и не торгуясь»), а также внедрять армейские формы и принципы во все сферы организации производства, населения, в практику деятельности партийно-политических органов.
Особое внимание уделялось воспитанию молодежи в духе «безграничной веры» в Мао Цзэ-дуна. Для этого использовались массовая информация, специальные формы учебы и обработки молодежи. Начатая в 1963 г. по требованию Мао Цзэ-дуна кампания «учиться у НОА» развертывалась в форме движения «учиться у Л эй Фэна» — молодого солдата, погибшего в результате несчастного случая, вся жизнь, «подвиг» которого в изображении маоистской пропаганды состояли в денном и нощном изучении «идей» и работ Мао Цзэ-дуна? в стремлении «вечно быть солдатом, нержавеющим винтиком Председателя Мао». Цели «идеологического» наступления маоистов ясно проявились на проходившем в июне 1964 г. IX съезде КСМК. Под давлением Мао Цзэ-дуна съезд пересмотрел программные установки устава КСМК — изменил формулировки идейно-теоретических основ его деятельности. Место марксизма-ленинизма в новом уставе заняли «идеи Мао Цзэ-дуна».
Одновременно в 1963—1965 гг. Мао Цзэ-дун и его сторонники начали прямое наступление на партию, на основные принципы ее деятельности. Чтобы развязать себе руки и в обход партии, без санкции ее высших руководящих органов, предпринимать различные акции в вопросах внутренней и внешней политики на основе единоличных «указаний вождя», маоисты стали на путь свертывания внутрипартийной демократии, на путь прямого нарушения Устава КПК. По Уставу очередной съезд партии должен был состояться в 1961 г. Однако о созыве съездов в течение всей первой половины 60-х годов не было и речи, несмотря на крутые повороты во внутренней и внешней политике Компартии. После состоявшегося в сентябре 1962 г. X пленума ЦК КПК вплоть до августа 1966 г. ни разу не созывались пленумы ЦК партии. В течение длительного времени не проводились выборы органов партии в масштабах городов и провинций.
Главным средством перестройки партии по своему образцу Мао Цзэ-дун и его сторонники рассчитывали сделать новую кампанию массовых чисток, проводимую под названием «движения за социалистическое воспитание». Во внутрипартийных документах КПК эта кампания с самого начала называлась «движением по проведению «4-х чисток»» (идеологической, политической, организационной и экономической).
Внутренняя и внешняя политика КНР в 1963—1965 гг. Китай накануне «культурной революции». КНР в годы «большого скачка» и ликвидации его последствий (1958—1960 гг.). История Китая
Читать дальше История Китая
Вернуться к содержанию История Китая