КНР в период «большого скачка» (1958—1960 гг.). КНР в годы «большого скачка» и ликвидации его последствий (1958—1960 гг.). История Китая
Начало «большого скачка». Отказ от второго пятилетнего плана.
Важным этапом на пути строительства социализма в Китае должно было стать выполнение второго пятилетнего плана развития народного хозяйства КНР на 1958—1962 гг., принятого первой сессией VIII съезда КПК. Контрольные цифры второй пятилетки предусматривали увеличение производства стали с 5,3 млн. т в 1957 г. до 10,5—12 млн. т, т. е. примерно в 2,2 раза, электроэнергии — с 19,3 млрд. до 40—43 млрд. квт-ч, угля — со 130 млн. до 190—210 млн. г, нефти — с 1,5 млн. до 5—6 млн. т, минеральных удобрений —с 0,63 млн. до 3—3,2 млн. т, хлопчатобумажных тканей — с 5 млрд. до 7,2—8 млрд. м, хлопка — с 1,6 млн. до 2,4 млн. т. Зерна предполагалось производить в 1962 г. 250 млн. т по сравнению со 185 млн. т в 1957 г., т. е. увеличить его производство в 1,3 раза. Второй пятилетний план предусматривал ускорение темпов развития сельского хозяйства и ряда отраслей легкой промышленности. Намечались меры по выравниванию жизни в городе и деревне. Большое внимание в плане уделялось ликвидации «узких мест» — развитию тяжелого машиностроения, приборостроения, производству специальных сталей и цветных металлов, развитию новых отраслей — радиотехнической, промышленности органического синтеза, а также производству минеральных удобрений.
Однако осуществление второго пятилетнего плана, планомерное развитие народного хозяйства были сорваны группировкой Мао Цзэ-дуна, навязавшей партии и стране авантюристическую политику «большого скачка». Эта политика явилась составной частью «особого» курса, с которым группа Мао Цзэ-дуиа выступила в конце 50-х годов внутри страны и на международной арене. Успешное выполнение первой пятилетки, укрепление внешне- и внутриполитического положения КНР вызвали у маоистов «головокружение от успехов», усилили их гегемонистскпе претензии. В осуществлении курса VIII съезда КПК и задач второй пятилетки методами, явно контрастирующими с маоистскими подходами и практикой, обнаружившимися в период «малого скачка» 1956 г, Мао Цзэ-дун, кроме того, видел’ угрозу культу его личности, его претензиям на роль создателя «особой» теории китайской революции, так как реализация решений первой сессии VIII съезда КПК естественно вела к дальнейшему укоренению в КПК и КНР опыта хозяйственного, культурного и политического строительства передовых социалистических стран, взглядов и опыта, чуждых маоистам в силу их природы. Стремясь подвести под свои гегемонистскпе претензии «экономическую базу», Мао Цзэ-дун и его сторонники стали со второй половины 1957 г сначала исподволь, а затем все более и более открыто продвигать свой план — одним рывком, «скачком» разделаться со всеми проблемами и трудностями, двинуть вперед развитие экономики.
Для реализации планов форсированного развития сельского хозяйства зимой 1957/58 г. в деревне началась кампания за усиление ирригационного строительства. Под давлением сверху уже в конце 1957 — начале 1958 г все провинции, округа и уезды представили планы досрочного осуществления основных задач развития сельского хозяйства.
Одновременно принимались меры по форсированию развития промышленности. С конца 1957 г. стала проводиться политика так называемой рационально низкой заработной платы, согласно которой намечалось зарплату трех рабочих выплачивать пяти рабочим. После III пленума ЦК КПК было принято постановление, по которому с 1958 г. зарплата вновь поступающих рабочих не должна была превышать среднего дохода крестьянина в данной местности. В центральной и местной печати развернулась пропаганда выдвинутого Мао Цзэ-дуном призыва «за 15 лет догнать и перегнать Англию по производству стали, чугуна и других важнейших видов промышленной продукции» и установок «идти на двух ногах» в различных областях промышленности и сельского хозяйства.
В январе и марте 1958 г. состоялись закрытые совещания, на которых Мао Цзэ-дун и его сторонники начали открыто пропагандировать программу «скачка». В обход пленумов ЦК они проводились в форме расширенных совещаний Политбюро с участием секретарей городских и провинциальных комитетов КПК. На этих совещаниях Мао Цзэ-дун выдвинул свои «аргументы» и «доказательства» необходимости и возможности осуществления «скачка», получившие вскоре широкое хождение в китайской пропаганде: установку «политика — командная сила», «бедность — это хорошо», «китайский народ —лист чистой бумаги» и т. п. Он призвал начать в печати пропаганду и «теоретического аргумента» в пользу «скачка» — его схемы форсирования социальных преобразований, названной им «теорией перманентной революции»: быстрый переход от аграрной реформы к кооперированию, а затем к еще более высокой форме собственности. Преобразования в области производственных отношений на всех этапах должны были сопровождаться и закрепляться «революцией на фронте идеологии и политики». При этом «революция в области сознания», перестройка субъективного фактора, которая на практике означала усвоение «идей Мао Цзэ-дуна», определялась как предпосылка и главное условие развития производительных сил. По схеме Мао Цзэдуна за преобразованиями в области производственных отношений и «революцией в области сознания» последует «техническая революция».
Готовя дальнейшие шаги в проведении «скачка», Мао Цзэдун в начале 1958 г. предложил местным организациям КПК составить план развития производства, исходя из повышения нормы накоплений в сельском хозяйстве до 50 %.
В марте 1958 г. на совещании в Чэнду Мао Цзэ-дун выступил за укрупнение кооперативов. Для мобилизации масс крестьянства на строительство ирригационных сооружений в масштабах, задуманных маоистами, рамки существовавших кооперативов оказались «узкими»: каждый кооператив мог выделить лишь сравнительно небольшое число работников. Местные руководители отказывались давать рабочую силу, не хотели уходить и крестьяне, получавшие па ирригационных работах лишь питание и отрывавшиеся от работы на приусадебных участках. В апреле 1958 г. эти проблемы были «разрешены»: по указанию Мао Цзэдуна мелкие сельскохозяйственные кооперативы были превращены в крупные путем слияния.
Установка Мао Цзэ-дуна о пересмотре планов производства на 1958 г. послужила основанием к отказу от утвержденного ранее плана под предлогом его «несоответствия» встречным планам «снизу». Уже в первые месяцы 1958 г. в печати КНР появились сообщения о принятии резко повышенных планов производства.
Пересмотр планов, не подкрепленный необходимыми техникоэкономическими расчетами и ресурсами, вызвал критику со стороны технически грамотных работников партии, специалистов, опытных рабочих, крестьян и интеллигенции. Так, характеризуя обстановку в провинции Чжэцзян в начале 1958 г., секретарь местного провинциального комитета КПК писал: «Некоторые люди часто критиковали партийный комитет за раздувание успехов, за поспешное забегание вперед» \ В провинции Ганьсу, отмечала «Жэньминь жибао» в мае 1958 г., «20% кадровых работников уездного масштаба и ниже колеблются, сомневаются, чем дальше идут, тем чаще оглядываются, а 10% работников выступают против… говорят о повторении ошибки 1956 г., состоящей в забегании вперед» 2. В промышленно развитой провинции Ляонин, по сообщениям местной партийной печати, большинство руководителей провинциального комитета КПК «бойкотировали» линию центра, «выступали против главенствующей роли политики».
Чтобы сломить противодействие своему новому курсу, маоистское руководство дало указание развернуть в первой половине 1958 г. «кампанию социалистического воспитания», целью которой была объявлена критика «пессимистических взглядов» на возможность ускорения темпов строительства. В ходе этой кампании те, кто выступал против нереальных обязательств и планов, характеризовались как представители «правых», «консервативных взглядов», как «сторонники регресса». В ряде органов печати такие взгляды характеризовались как проявление «классовой борьбы», как стремление «препятствовать мощному движению социалистического дракона» и т. п.
Чтобы подхлестнуть принятие повышенных обязательств, заглушить сомнения в возможности осуществления раздутых планов и проектов, была начата шумная кампания под лозунгами «Разбить слепую веру в «авторитеты»», «Отрешиться от старых догм», поощрявшая нигилистическое отношение к науке, к интеллигенции и открывавшая широкий простор для субъективистских экспериментов и решений. За этими призывами скрывалось и националистическое противопоставление «местных», «китайских» методов «иностранным». Пропаганда всемогущества «простых», «китайских» методов была призвана также оправдать широкое применение неквалифицированного труда. Начались нападки на сложившуюся систему планирования, при которой якобы «видят только вещи и не видят людей», «не понимают значения субъективного фактора» и принципа «политика — командная сила». Установку на планомерное развитие предлагалось отбросить как «консервативную» и заменить ее принципом «активного равновесия», согласно которому возникновение диспропорций возводилось в закон развития экономики. Поскольку между планами отдельных районов, предприятий и отраслей не было увязки, решать проблемы снабжения предприятий сырьем, транспортировки их продукции и т. п. предлагалось по формуле «разрешать противоречия по мере их появления».
Вслед за этим были предприняты новые шаги по реорганизации системы управления и планирования производством. На совещании руководящих работников КПК в Наньнине (январь 1958 г.) и Чэнду (март 1958 г.) маоистское руководство предложило передать в ведение местных органов власти большинство предприятий сначала легкой, а затем и тяжелой промышленности. В первой половине 1958 г. около 80% предприятий были изъяты из подчинения центральным министерствам. Эта мера преследовала цель в максимальной степени мобилизовать местные ресурсы. В то же время она имела и другую сторону: в условиях, когда принятие тех или иных планов зависело от «инициативы» мест, партийные организации отдельных провинций оказывались разобщенными перед лицом маоистского руководства.
Накануне IV пленума ЦК КПК (проходил 2 мая 1958 г.) и открытия второй сессии VIII съезда партии центральная печать начала публиковать оценки и прогнозы производства различных видов продукции в 1958 и 1959 гг., намного превышавшие плановые задания не только на 1958—1959 гг., но даже на 1962 г. Особое место занимали материалы о бурном росте строительства мелких предприятий и предполагаемых огромных объемах производства на них различных видов продукции.
Политическое и психологическое давление, шумиха, сообщения о рекордно высоких плановых заданиях, якобы выдвинутых «самими массами», в значительной мере объясняют, каким образом Мао Цзэ-дуну и его сторонникам удалось навязать партии и стране политику «большого скачка».
Вторая сессия VIII съезда КПК. Принятие политики «большого скачка»
В мае 1958 г., в обстановке, когда «скачок» практически начался, маоистское руководство созвало вторую сессию VIII съезда КПК. Работа сессии проходила с 5 по 23 мая. Представители коммунистических и рабочих партий на съезд не были приглашены, часть основных докладов и речи делегатов не публиковались.
Вторая сессия VIII съезда КПК приняла новую генеральную линию: «…напрягая все силы, стремясь вперед, строить социализм больше, быстрее, лучше, экономнее». Обоснованию и раскрытию ее содержания был посвящен отчетный доклад ЦК КПК, с которым выступил Лю Шао-ци. Новая линия, о которой в отчетном докладе говорилось, что она выдвинута Центральным Комитетом партии по инициативе товарища Мао Цзэ-дуна \ означала ревизию генеральной линии строительства социализма в Китае, принятой в 1953 г. и подтвержденной первой сессией VIII съезда КПК.
Центральным пунктом новой линии был вопрос о темпах социальных преобразований и строительства экономики. Вместо прежней программы планомерного осуществления индустриализации, модернизации сельского хозяйства, развития науки и культуры, рассчитанной в условиях Китая на относительно длительный период (на несколько пятилеток), на второй сессии был выдвинут курс на «досрочное» построение социализма, навязывались «сверхтемпы» развития промышленности и сельского хозяйства. В отчетном докладе пропагандировались установки Мао Цзэ-дуна «Упорно бороться три года и добиться перемены в основном облике большинства районов страны», «Несколько лет упорного труда, потом — вечное блаженство». Эти броские лозунги, приноровленные к уровню сознания и психологии огромных масс непролетарских слоев населения Китая, ставили целью вызвать трудовой энтузиазм, подготовить обстановку для отмены оплаты по труду и т. п. На деле они сеяли вредные иллюзии, будто длительный период систематического будничного труда можно заменить кратковременным штурмом.
В качестве теоретических «доказательств» возможности «сверхтемпов» выдвигались маоцзэдуновская «теория перманентной революции» и сформулированные им же особенности Китая — огромное население как положительный фактор, бедность, определяющая якобы особую революционность Китая, и тезис: китайский народ — «лист чистой бумаги», на котором «можно писать самые новейшие, самые красивые слова, можно рисовать самые новейшие, самые красивые картины».
Особое место в обосновании новой линии заняли авангардистские, по сути националистические установки. Политика «скачка» противопоставлялась опыту строительства в СССР и других социалистических странах. В отчетном докладе ни слова не говорилось о значении этого опыта для КНР. В докладе, напротив, подчеркивалось, что главные моменты новой линии были определены, «исходя из практического опыта борьбы нашего народа… и развития идей товарища Мао Цзэ-дуна…». Такой же характер имел и тезис о якобы особом, присущем только КПК стиле работы. «Никогда не было ни одной политической партии, — говорилось в отчетном докладе, — которая… твердо верила бы в большинство масс, смело осуществляла бы такую широкую демократию, как наша пролетарская партия». Эти заявления хорошо показывают смысл, который вкладывали маоистские руководители в такие определения своего курса, как «быстрее», «лучше» и «экономнее».
Для доказательства правомерности «скачкового» курса в докладе выдвигалось положение о том, что «волнообразность», или «седлообразность», есть вообще закономерности развития в период строительства социалистического общества. Главными средствами осуществления «большого скачка» в области идеологии и политики были объявлены: дальнейшее проведение «упорядочения стиля работы», внедрение установки «политика — командная сила», «окончательная» ликвидация «консерватизма», подъем энтузиазма масс любой ценой.
В области практической работы решающая роль отводилась дальнейшей децентрализации управления и планирования промышленности и сельского хозяйства, сочетанию форсированного развития крупной промышленности с резким расширением местного производства за счет местных ресурсов. Относительно источников ускоренного развития сельского хозяйства в докладе говорршось, что «и без дополнительных вложений со стороны государства… мы сможем в значительных размерах увеличить масштабы сельскохозяйственного строительства».
Даже скупые сведения в китайской печати о ходе и итогах работы второй сессии VIII съезда свидетельствуют о том, что навязывание партии новой линии встречало сопротивление.
В коммюнике об итогах работы второй сессии отмечалось, что «настоящая сессия сама явилась сессией упорядочения стиля, сессией борьбы… с пробравшимися в ряды партии правыми элементами», и приводился длинный список руководящих работников партии, секретарей и членов бюро различных провинциальных комитетов КПК, обвинявшихся в том, что они «возглавили правые антипартийные группировки». В отчетном докладе ЦК и в докладе кандидата в члены Политбюро Тань Чжэнь-липя говорилось, что в партии до сих пор «есть и такие, которые из всего этого ничего полезного не извлекли и заявляют, что, мол, «посмотрим, что будет осенью»», указывают на последствия «скачка» 1956 г., твердят о повторении «нового забегания вперед», об опасности перенапряжения трудящихся, расточительства средств и материалов, нарушения равновесия между доходами и расходами, появления диспропорций. В этой связи в отчетном докладе была сделана попытка оправдать форсирование темпов развития, предпринятое в 1956 г. В докладе отмечались лишь «отдельные недостатки», «незначительные по сравнению с огромными успехами».
Учитывая, очевидно, такие настроения и добиваясь одобрения прежде всего новой генеральной линии в целом, маоистская группировка стремилась зафиксировать в решениях сессии основные положения курса «большого скачка» в самой общей форме. Сессия не утверждала официально новых контрольных цифр. Предполагаемые объемы производства ряда видов продукции на 1958 и 1959 гг., о которых говорилось в докладах Лю Шао-ци и Тань Чя^энь-линя, были намного меньше огромных заданий, выдвинутых Мао Цзэ-дуном и его сторонниками несколько месяцев спустя.
Закрепленные в резолюции второй сессии по отчетному докладу ЦК в общей форме задачи: «…догнать за 15 лет или меньший срок Англию по производству важнейших видов промышленной продукции, добиться досрочного выполнения Основных положений развития сельского хозяйства КНР» 3 — развязывали Мао Цзэ-дуну и его сторонникам руки для дальнейшего продвижения волюнтаристских установок.
На V пленуме ЦК КПК, состоявшемся сразу после окончания второй сессии, по предложению Мао Цзэ-дуна Линь Бяо был избран еще одним заместителем председателя ЦК КПК и членом Постоянного комитета Политбюро. В результате Линь Бяо — заместитель министра обороны — занял в руководящих органах партии более высокое положение, чем министр обороны Пэн Дэ-хуай, являвшийся членом Политбюро. По решению пленума был создан новый теоретический орган ЦК КПК — журнал «Хунци» («Красное знамя»). Главным редактором журнала был назначен Чэнь Бо-да — человек, особо близкий к Мао Цзэ-дуну.
После окончания работы второй сессии VIII съезда маоисты начали новый этап эскалации «большого скачка». По указанию Мао Цзэ-дуна в провинции Хэнань начался эксперимент с созданием первой народной коммуны. Подхлестываемые указаниями из центра, власти на местах составляли новые, пересмотренные в сторону резкого увеличения планы и показатели промышленного и сельскохозяйственного производства.
В июне — июле 1958 г. Госплан КНР по указанию Мао Цзэдуна разработал новый вариант второй пятилетки, по которому планировалось в 1962 г. произвести промышленной продукции в 6,5 раза больше, чем в 1958 г., и в 2,5 раза больше сельскохозяйственной. Это означало, что среднегодовой прирост должен был составлять в промышленности 45%, в сельском хозяйстве — 20%. Вместо намеченного VIII съездом КПК на 1962 г. уровня производства стали 10,5—12 млн. т выдвигалась новая цифра — 80— 100 млн. т. Предполагалось, что такой огромный прирост будет достигнут путем резкого увеличения выплавки стали на крупных современных предприятиях и всемерного увеличения производства металла «местными способами». Началось массовое сооружение базы «малой металлургии» — мелких кустарных доменных печей.
В июле 1958 г. была осуществлена децентрализация управления капитальным строительством: строительные организации получили разрешение по своему усмотрению расходовать отпущенные им суммы. Это повлекло за собой массовый пересмотр планов и проектов строительства в сторону их удешевления и ускорения. Одновременно в промышленности начался в столь же широких масштабах пересмотр технологических норм производства и эксплуатации оборудования, приведший к массовым нарушениям технологии и техники безопасности.
Местные власти получили право на свое усмотрение выпускать и распространять местные займы. Началась пропаганда штурмовых, сверхурочных работ. Вслед за этим под видом «выступлений снизу» была инсценирована кампания нападок на принцип материальной заинтересованности, на систему оплаты по труду, квалифицировавшуюся как «пережиток буржуазного права».
Мероприятия и установки лета — осени 1958 г. раскрыли существо маоцзэдуновского варианта «большого скачка»: путем резкого увеличения доли живого, неквалифицированного труда «простыми методами» добиться увеличения производства зерна и стали, к производству которых, по Мао Цзэ-дуну, сводились все проблемы развития промышленности и сельского хозяйства.
Важнейшее место в идеологической обработке масс, в подхлестывании их энтузиазма маоистское руководство отводило авангардистским лозунгам и призывам. Китайскую печать захлестнула волна сообщений о «рекордных» показателях производства и темпах развития, превосходящих соответствующие показатели и темпы как капиталистических, так и социалистических стран. Новый курс КПК стал открыто противопоставляться опыту социалистического строительства в СССР и других социалистических странах. В КНР активно пропагандировался тезис о том, что есть социалистические страны, «засидевшиеся на этапе социализма», и есть страны, «быстрыми шагами идущие вперед».
Решающим обстоятельством, определившим массовый трудовой энтузиазм трудящихся Китая в 1958 г., явилось то, что маоистское руководство выдвигало свои лозунги и установки от имени признанного авангарда китайского народа — КПК. На чашу весов был брошен авторитет Компартии, завоеванный ею в глазах народа за годы длительной борьбы, успехи, достигнутые партией в строительстве нового Китая на основе опыта и с помощью Советского Союза и других социалистических стран.
Усилившаяся анархия в организации и планировании производства обернулась к лету 1958 г. полной дезориентацией китайского руководства относительно действительного положения дел в стране. В атмосфере шумихи, «победных рапортов», изобиловавших приписками, вызванными стремлением «не отстать» от соседей, «достойно ответить» на призывы центра, подсчеты на корню (на основе сводок с мест) нового урожая, действительно обещавшего быть хорошим в связи с благоприятными погодными условиями, вылились в фантастическую цифру: 300—350 млн. г зерновых, что означало увеличение вдвое по сравнению с 1957 г. и на 50—100 млн. т превышало контрольную цифру второго пятилетнего плана.
Представляя эти «итоги» как подтверждение на практике возможностей своего «особого» курса, Мао Цзэ-дун и его сторонники начали новую эскалацию «большого скачка», характеризовавшуюся не только выдвижением еще более высоких показателей производства, но и установкой на дальнейшее форсированное преобразование производственных отношений, на «ускоренный переход к коммунизму».
Расширенное заседание Политбюро в Бэйдайхэ. Создание народных коммун
17—30 августа 1958 г. в Бэйдайхэ состоялось расширенное заседание Политбюро КПК. По характеру принятых решений это заседание практически присвоило себе функции съезда партии и сессии ВСНП.
Исходя из того, что зерновая проблема благодаря «особым» установкам менее чем за год была якобы в основном решена, Мао Цзэ-дуи на совещании, как никогда откровенно, изложил свои взгляды на пути и методы развития Китая, свое представление об идеальной, с его точки зрения, «новой» социально-экономической и политической организации китайского общества.
«Собственный путь» Китая, за который Мао Цзэ-дун ратовал в Бэйдайхэ, в целом сводился к превращению всей страны в одну большую военизированную коммуну, в которой повсюду — в городе, в деревне, в партии, в госаппарате и армии — осуществляется система натурального, уравнительного снабжения едой, питанием и одеждой на уровне удовлетворения элементарных потребностей. В таком «равенстве» Мао Цзэ-дун видел ключ к максимальной активизации субъективного фактора, к достижению в ближайшем будущем изобилия продуктов и в целом переход к коммунизму. «Если сделать безденежным питание, то это вызовет огромные перемены, — говорил Мао. — Примерно в течение десяти лет продукция станет весьма обильной, а мораль — необычайно высокой. И мы сможем осуществить коммунизм, начиная с питания, еды и одежды».
В качестве доказательства возможности и эффективности введения таких порядков он приводил систему организации и снабжения кадровых работников партии и архМии в опорных базах и освободительных районах. «В течение 22 лет вооруженной борьбы, — говорил Мао, — мы всегда побеждали. Почему же нельзя действовать таким же образом в ходе коммунистического строительства?». Отождествляя «военный коммунизм» с понятием «коммунизм», он считал, что «коммунизм в среде кадровых работников» периода вооруженной борьбы можно сделать нормой отношений в стране в течение двух-трех лет.
Решающим средством внедрения новой системы распределения, ускоренного введения такого «коммунизма» Мао считал строительство народных коммун, рассматривавшихся в качестве основной формы организации производства и населения и в деревне, и в городе. «Народная коммуна, — говорил Мао в Бэйдайхэ, — с одной стороны — большая, с другой — общая. В ней много людей, много земли, масштаб производства тоже большой, все дела в ней ведутся с размахом. В ней слиты производство и администрация, в едином порядке налаживается питание через общественные столовые; приусадебные участки ликвидируются. Куры, утки, отдельные деревья вокруг домов пока остаются в собственности крестьян. Этого в будущем тоже не будет существовать». «Большой масштаб, удобно управлять, удобно планировать, рабочая сила сконцентрирована, земля обрабатывается сконцентрироваино — получается совсем другая сила».
Наряду с всеобщей уравнительностью другой отличительной чертой маоистской схемы была ставка па широкое применение методов принуждения, на всеобщую военизацию китайского общества по образцу НОА. Эту «идею» Мао Цзэ-дун кратко выразил следующим образом: «Нельзя только придерживаться демократии, надо сочетать Маркса с Цынь Ши-хуаном». Главными средствами введения системы жесткого контроля Мао Цзэ-дун считал военизированную организацию деревенских и городских коммун и расширение народного ополчения до масштабов «весь народ — солдаты». «Военизация организации, боевизация деятельности, дисциплппирование всей жизни — эти три лозунга, — подчеркивал Мао, — являются очень хорошими. Это и есть «великая производственная армия», которая в состоянии наращивать производство, преобразовывать жизнь, обеспечить отдых, изучение культуры, в состоянии проводить в жизнь военную демократию… Положение, когда весь народ солдаты, играет вдохновляющую роль, придает больше смелости».
В основе предлагавшейся Мао Цзэ-дуном схемы организации китайского общества лежало противопоставление деревни городу, апология «деревенского стиля» и «партизанских привычек». «После того как мы вступили в города, — говорил Мао Цзэ-дун, — находились люди, которые говорили, что нам-де присущ «крестьянский стиль», «партизанский стиль»». «На мой взгляд, деревенский стиль, партизанские навыки — это хорошо. Именно в городах и надо распространять деревенский стиль и партизанские привычки».
Мао Цзэ-дун откровенно противопоставлял свою схему переустройства и развития КНР социалистическому строительству в СССР и других социалистических странах. Практику организации и планирования производства, систему организации труда и зарплаты в КНР в 1953—1957 гг., основанные на опыте Советского Союза и других социалистических стран, он объявлял «системой буржуазного права», источником «буржуазной идеологии». Ссылаясь на якобы уже достигнутые результаты в области решения зерновой проблемы, Мао Цзэ-дун заявил, что «политическая экономия, исторический материализм должны получить новое развитие и быть дополненными», т. е. выступил с претензией на пересмотр марксистско-ленинского учения, на подмену его собственными «идеями».
Не трудно убедиться, что на самом деле предлагавшаяся им военио-казарменная утопия была попыткой противопоставить марксистско-ленинскому учению о строительстве социализма и коммунизма, опыту передовых социалистических стран схему, в которой весьма явственно проступали черты докапиталистических эгалитарных учений. Маоцзэдуновская схема переустройства страны рядом существенных черт напоминала те китайские разновидности феодального социализма, в которых идеи уравнительности сочетались с проектами введения всеобщей военизированной организации и сохранения деспотической верховной власти.
Уместным в этой связи представляется напомнить ленинскую оценку попыток «ввести» социализм на базе примитивной техники, опираясь на военно-административные методы. «И когда здесь говорят, — писал В. И. Ленин, — что социализм можно взять без выучки у буржуазии, так я знаю, что это психология обитателя Центральной Африки. Мы не представляем себе другого социализма, как основанного на основах всех уроков, добытых крупной капиталистической культурой. Социализм без почты, телеграфа, машин — пустейшая фраза… Для этого дела поминать винтовки есть величайшая глупость».
Считая, что проблема производства зерна практически решена, Мао Цзэ-дун выступил с планом столь же быстрого решения проблем промышленности: он предложил бросить во второй половине 1958 г. все силы на производство стали и добиться в 1958 г. удвоения ее выплавки по сравнению с 1957 г., при этом он назвал цифру 10,7 млн. т.
В Бэйдайхэ Мао Цзэ-дун выдвинул «новые установки» и в вопросах внешней политики, означавшие отход от согласованной линии международного коммунистического движения. Он открыто ратовал за нагнетание напряженности в международных отношениях, утверждая, что «напряженность выгодна нам и менее выгодна Западу». «Выгоду» напряженности Мао видел в том, что «она способна привести в движение все активные факторы»: «Мы сможем побольше произвести чугуна, стали и продовольствия». Этот курс, по Мао Цзэ-дуну, следовало проводить, невзирая на опасность большой войны. В целом в этих установках ясно выявился замысел маоистов — добиться поначалу идеологической гегемонии в международном коммунистическом движении, подвести под нее в ходе «скачка» материальную базу, использовать экономический потенциал социалистических стран и прежде всего СССР как источник своего форсированного развития, а военный потенциал СССР — как средство осуществления своего курса на обострение напряженности.
Участники совещания в Бэйдайхэ, находившиеся под впечатлением раздутых данных об «успехах» сельского хозяйства и «решении» зерновой проблемы, приняли новый показатель выплавки стали в 1958 г. — 10,7 млн. т и специальное решение о создании народных коммун. В решении говорилось, что «одноотраслевые сельскохозяйственные производственные кооперативы, охватывающие несколько десятков или несколько сотен дворов, уже не могут отвечать потребностям развития обстановки. При современной обстановке создание народных коммун… в которых сочетаются друг с другом промышленность, сельское хозяйство, торговля, просвещение и военное дело, является необходимым основным курсом, направленным на руководство крестьянами в ускорении социалистического строительства, досрочном построении социализма и постепенном переходе к коммунизму» 1. В решении говорилось о возможности превращения коллективной собственности коммун в общенародную в течение трех-четырех или пяти-шести лет. Общий характер решения определялся заключительными словами: «По-видимому, осуществление коммунизма в нашей стране уже не является чем-то далеким. Мы должны активно использовать форму народной коммуны и через нее найти конкретный путь перехода к коммунизму».
После совещания в Бэйдайхэ под лозунгами «трех красных знамен» (генеральной линии, «большого скачка» и народной коммуны) начался новый этап эскалации «скачка». В течение нескольких месяцев по всей стране была проведена сплошная «коммунизация» деревни. 740 тыс. кооперативов были преобразованы в 26 тыс. коммун, которые по земельной площади и числу рабочих рук в 20—30 раз превосходили прежние кооперативы.
Земля, все средства производства кооперативов, а также приусадебные участки крестьян перешли в собственность коммуны. Прежний кооператив (или несколько кооперативов) стал называться малой производственной бригадой; несколько малых бригад, объединявшихся но территориальному признаку, — производственной бригадой (или большой бригадой). Коммуны создавались как военизированные единицы. Трудоспособное население образовывало дивизии, полки, батальоны народного ополчения. Поощрялись построения и выходы на работу строем, из физически наиболее крепких молодых крестьян формировались ударные трудовые армии.
Вместо распределения по трудодням повсеместно стало вводиться так называемое бесплатное питание в общих столовых, т. е. система уравнительного распределения продовольствия (без учета количества и качества труда). Первоначально предполагалось, что в дополнение к бесплатному питанию (в соотношении 50: 50 в общем фонде потребления) членам коммун будет выплачиваться заработная плата с учетом количества и качества труда. Однако выявившаяся уже к концу 1958 г. крайняя ограниченность фондов потребления большинства коммун заставила отказаться от выплаты заработной платы. Все вознаграждение за труд свелось к уравнительному распределению питания. В связи с ликвидацией личного хозяйства крестьян и введением бесплатного питания вскоре были ликвидированы местные рынки в деревне и в городах.
Эти меры, рекламировавшиеся как переход к системе распределения по потребностям, на деле были средством усиления коптроля над потреблением и на короткое время позволили резко увеличить норму накоплений. Другим средством увеличения нормы накоплений явилось прекращение выплаты крестьянам сумм за внесенные при вступлении в кооперативы средства производства и оплаты трудодней, заработанных в 1958 г. до «коммунизации». Изъятие в огромных масштабах средств коммун местными властями осуществлялось на основе объявления коммун низовой административной единицей государства, что практически означало ликвидацию различий между государственной и кооперативной собственностью.
Ликвидация единого планового начала, дезориентация в центре и на местах относительно реальных возможностей страны привели к тому, что расходование ресурсов и строительство в различных областях полностью вышли из-под контроля не только центральных, но и местных органов власти. Подгоняемые лозунгами «всестороннего скачка», предприятия начали выпускать массу новых для них и потому крайне дорогостоящих видов продукции. Многие предприятия, прежде совершенно иного профиля, рапортовали о выпуске собственных марок станков, тракторов, автомобилей и т. д.
«Скачок» охватил и сферу культуры, науки и образования. Поступали сообщения, что студенты вузов, «сломав слепую веру в авторитеты», за несколько дней, а в ряде случаев «за одну ночь» писали пособия и учебники, «которые раньше не удавалось подготовить за 10 лет». Писатели, поэты и драматурги готовили «скачковые планы» развития своего творчества: столько-то пьес, романов и поэм за два-три ближайших года и т. д. Без учета реальных возможностей на местах началось строительство новых вузов, культурно-просветительных и спортивных сооружений.
Эти шаги неумолимо вели к полной дезорганизации народного хозяйства страны. Мероприятием, ускорившим этот процесс, поглотившим наибольшую часть людских и материальных ресурсов, явилась развернутая по инициативе Мао Цзэ-дуна в сентябре — декабре 1958 г. массовая кампания за выплавку стали кустарным способом.
В городах на самых различных предприятиях, в вузах, во дворах больниц, школ, в коммунах началось массовое сооружение кустарных вагранок и воздуходувок. Квалифицированные рабочие металлургических предприятий направлялись в разные районы страны для передачи опыта — «малой металлургии». Машиностроительные предприятия перешли глазным образом на изготовление небольших воздуходувок и металлургического оборудования. В последние месяцы 1958 г. над городами Китая по ночам стояло зарево: работа велась в несколько смен. По признанию китайского руководства около 90 млн. рабочих рук, главным образом крестьянских, были оторваны от своих занятий и под лозунгом «всенародной битвы за сталь» брошены на реализацию экономически бессмысленного плана. Если часть «кустарного» чугуна еще могла быть использована в дальнейшем, то сталь, полученная таким способом, годилась лишь для наращивания отчетных цифр.
В августе — сентябре 1958 г., стремясь подхлестнуть «скачок» путем создания очага напряяченности в непосредственной близости от Китая, Мао Цзэ-дун и его сторонники без консультаций с СССР и другими социалистическими странами организовали провокационный обстрел прибрежных островов в Тайваньском проливе. Эта акция резко обострила осенью 1958 г. положение на Дальнем Востоке. Как выяснилось позже, маоисты рассматривали даже вариант возникновения в этом районе «локальной» войны с США и втягивания в нее на определенном этапе Советского Союза2. США начали переброску войск в район Тайваньского пролива.
Правительство США заявило, что в случае нападения КНР на Тайвань правительству последнего будет оказана вся возможная помощь. Твердая позиция СССР, выступившего с заявлением, что нападение на Китай советский народ будет рассматривать как нападение на Советский Союз, позволила нормализовать положение. Авантюристическая акция маоистов лишь ухудшила международное положение КНР, но не изменила положение в стране.
Уже к осени 1958 г. ясно обозначились результаты «скачка». В промышленности еще более усилились диспропорции, возрос удельный вес незавершенной и некомплектной продукции в общем объеме производства. В результате штурмовых методов, отказа от технологических норм, от работы без ремонта, «на износ», резко увеличились брак и число аварий2. В деревне начался кризис «коммунизации» как неизбежный результат перескакивания через необходимую ступень обобществления средств производства. Крестьянство было крайне недовольно ликвидацией приусадебных участков, местных рынков, денежной выплаты по трудодням. Недовольство это резко усилилось в связи с тем, что процесс «коммунизации быта» в деревнях — создание общественных столовых — и мобилизация властями коммун максимума средств бригад для передачи на нужды строительства в провинциях, уездах и в коммунах вылились к концу 1958 г. практически в экспроприацию средств кооперативов и личного имущества крестьян. Для общественных столовых у крестьян без возмещения изымались домашняя птица, мебель, утварь, жилые помещения и т. п.
Тяжело ударило по деревне отвлечение миллионов крестьянских рук на выплавку стали, добычу кустарным способом угля, на дорожное и другое строительство. В 1958 г. в города было переброшено 20 млн. рабочих рук. Это привело к парадоксальному для Китая явлению — к нехватке рабочих рук в деревне. В результате богатый урожай 1958 г. во многих местах был убран плохо. К концу 1958 г. стало ясно, что государство не может выполнить план закупок продовольствия, начались серьезные перебои в снабжении городов продовольствием и сырьем для легкой и пищевой промышленности. В октябре 1958 г. ЦК КПК и Госсовет были вынуждены признать, что «во многих городах, промышленных районах, районах геологоразведки и горнорудных разработок сложилась серьезная обстановка из-за плохого снабжения сельскохозяйственными продуктами», так как «в части районов плохо обстоит дело с централизованными закупками продуктов сельского хозяйства, в других районах плохо обстоит дело с перевозкой уже закупленных продуктов». После сбора осеннего урожая, когда уровень изъятия в фонд коммуны — в фонд накопления, управления и т. п. — достиг, по признанию Мао Цзэ-дуна, во многих местах 60—70%, крестьянам стало ясно, что порядки в коммунах и бесплатное питание оборачиваются голодной нормой без всяких дополнительных выплат денежных сумм. Начались волнения. Крестьяне утаивали урожай, выставляли посты для охраны полей и складов продовольствия; во многих провинциях они массами покидали свои жилища и бежали в города.
VI пленум ЦК КПК. Начало пересмотра политики «большого скачка»
В ноябре — декабре 1958 г. состоялся VI пленум ЦК КПК, который внес некоторые коррективы в курс «скачка» в городе и деревне. Это были первые шаги к его пересмотру, отражавшие начавшийся процесс отрезвления китайских руководителей. В решениях VI пленума подчеркивалось, что переход к коммунизму представляет собой длительный и сложный процесс и перескочить через этап сощшлизма нельзя. Пленум указал, что отказ от принципа «каждому по труду» без необходимых условий «нанес бы вред трудовой активности людей, не благоприятствовал бы развитию производства». Зарплата по труду, говорилось в решении, должна занимать в течение известного промежутка времени в доходах членов коммун главное место. Пленум отметил -преждевременность и ошибочность попыток «отменить» товарное производство и товарообмен, вред попыток отказаться от использования таких категорий, как товар, стоимость, деньги, цены. Хотя в решениях пленума эти слова были направлены в адрес «горячих голов» на местах, простое сопоставление этих положений с установками Мао Цзэ-дуна на совещании в Бэйдайхэ показывает, что речь шла по сути о них.
В резолюции о народных коммунах подчеркивалось, что собственность коммуны, не всенародная собственность. Это положение преследовало цель поставить определенные границы при использовании местными властями материальных и трудовых ресурсов коммун для выполнения раздутых планов строительства в уездах и провинциях. На VI пленуме говорилось о необходимости распределять доходы внутри коммун по труду и различать «три ступени собственности» — собственность бригады, большой бригады и коммуны. Но ступени собственности трактовались на пленуме главным образом как различные уровни управления и организации внутри коммун, а не как установление порядка хозяйственного расчета. Пленум не затронул вопросов о взаимоотношениях между различными по уровню производства малыми бригадами, о бесплатном питании и приусадебных участках. В решении по-прежнему говорилось о народной коммуне как о наиболее жизнеспособной и целесообразной форме перехода от социализма к коммунизму и первичной ячейке коммунистического общества; о том, что «в вопросах перехода от социализма к коммунизму мы не должны топтаться на этапе социализма», что «система бесплатного снабжения, осуществляемая в народных коммунах, начинает содержать в себе ростки коммунистического принципа «каждому по потребностям»…». Утвержденные пленумом контрольные цифры плана на 1959 г. также свидетельствовали о том, что степень кризиса, грозившего стране, была осознана далеко не достаточно. Показатели развития хозяйства на 1959 г., названного «решающим годом трехлетней упорной борьбы», намечали довести производство стали до 18 млн. г, добычу угля — до 380 млн. г, сбор зерновых — до 525 млн. т (предполагалось, что в 1958 г. урожай зерновых составил 375 млн. г), сбор хлопка — до 5 млн. т (предполагавшийся урожай 1958 г. — 3,35 млн. т). Выполнение этих наметок означало бы, что первоначальное максимальное задание второго пятилетнего плана было бы перевыполнено уже в 1959 г. в 1,5 раза.
По предложению Мао Цзэ-дуна VI пленум ЦК КПК принял решение не выдвигать его кандидатуру на пост председателя КНР на следующий срок. В решении это мотивировалось необходимостью дать возможность Мао Цзэ-дуну полностью переключиться на работу председателя ЦК партии, высвободить время для работы в области теории. При этом говорилось, что это «не помешает ему и впредь осуществлять руководящую роль в государственных делах».
В начале 1959 г. ряд руководителей промышленности и плановых органов выступили с призывами усилить плановое начало, ограничить строительство местной промышленности, сосредоточить внимание на главном, отказаться от второстепенного. Местным властям предлагалось срочно определить основные, первоочередные объекты строительства, бороться с распылением средств.
В конце февраля эти требования, облаченные в формулу «вся страна — шахматная доска», были выдвинуты в передовой статье газеты «Жэньмипь жибао» 4. Однако эти призывы при сохранепии высоких плановых заданий не могли исправить положения. Намеченные увеличенные объемы производства требовали не сокращения, а дальнейшего увеличения строительства на местах. Потребность в средствах для этого по-прежнему толкала местные власти на изъятие в огромных размерах ресурсов коммун и бригад. В январе — марте 1959 г., когда производственные фонды в большинстве сельских районов практически истощились, по стране прокатилась новая волна крестьянских выступлений.
В марте на совещании руководящих партийных кадров Мао Цзэ-дун был вынужден признать, что в результате охватившего деревню «поветрия обобществления» волнения в 1959 г. по глубине и масштабам превзошли продовольственные волнения 1953 и 1955 гг. На местах были выпущены обращения к крестьянам, в которых осуждалась практика «обобществления» и выдвигались обещания ввести твердую норму государственных закупок. Мао Цзэ-дун выступил с предложением ограничить норму изъятия продукта у крестьян 25—30% (7—10% —налог, 18—20% — норма накопления в коммунах).
На состоявшемся в апреле 1959 г. VII пленуме ЦК КПК вновь рассматривались вопросы «упорядочения» народных коммун. Было принято решение начать реорганизацию коммун, приняв за основную хозрасчетную единицу большую производственную бригаду. Однако система бесплатного питания и вопрос о приусадебных участках по-прежнему оставались без изменений. На пленуме выдвигались предложения об изменении нереальных высоких плановых заданий на 1959 г., но Мао и его сторонники под предлогом того, что это «может отразиться на энтузиазме масс», настояли на их сохранении.
В конце апреля состоялась первая сессия ВСНП второго созыва. Она утвердила в неизменном виде завышенные задания на 1959 г., намеченные VI пленумом ЦК КПК. Сессия избрала председателем КНР Лю Шао-ци, заместителями председателя Дун Би-у и Сун Цин-лин и председателем Постоянного комитета ВСНП Чжу Дэ.
В решениях сессии говорилось о продолжении «большого скачка», утверждалось, что все отрасли народного хозяйства «неуклонно наращивают темпы развития». Однако действительность была совершенно иной. В результате невыполнения плана государственных закупок, нехватки сырья и электроэнергии, аритмии производства, аварий и брака, текучести рабочей силы, охватившей промышленность, во втором квартале 1959 г. наступил резкий спад производства.
VIII пленум ЦК КПК. Начало нового этапа борьбы в руководстве КНР
Кризис политики «скачка» и начавшийся процесс осознания партийными кадрами авантюризма курса Мао Цзэ-дуна проявились на проходившем в июле 1959 г. совещании высших руководящих кадров партии и последовавшем за ним в августе VIII пленуме ЦК КПК. Большинство выступавших на совещании и на пленуме в той или иной форме указывали на ошибки и тяжелые последствия «скачка» для народного хозяйства, на резкое ухудшение внутриполитической обстановки.
В наиболее откровенной и концентрированной форме критические замечания в адрес политики «большого скачка» и соответственно ее основного автора — Мао Цзэ-дуна были высказаны в письме Пэн Дэ-хуая Мао Цзэ-дуну, распространенном среди участников совещания, а также в письмах и в выступлениях кандидата в члены Политбюро, заместителя министра иностранных дел Чжан Вэнь-тяня, члена ЦК КПК и Секретариата ЦК, начальника генштаба НОА Хуан Кэ-чэна и первого секретаря комитета КПК провинции Хунань Чжоу Сяо-чжоу.
Пэн Дэ-хуай обращал внимание на то, что завышение планов производства и капитального строительства привело к распылению средств, к их истощению, что «битва за сталь» обернулась растратой впустую громадных людских и материальных сил, указывал на ошибки в вопросах собственности в коммунах. В письме отмечалось, что «перенапряженность в различных областях», вызванная диспропорциями в народном хозяйстве, повлияла на «отношения между рабочими и крестьянами, между различными прослойками в городах…». В числе субъективных факторов, вызвавших к жизни такую политику, Пэн Дэ-хуай назвал недостаточный опыт, недопонимание объективных законов строительства социализма, в особенности закона планомерного, пропорционального развития. Главные источники ошибочного курса он видел в чванстве и головокружении от успехов, в субъективизме, мелкобуржуазном фанатизме, а также в том, что идея борьбы за первое место на какое-то время одержала верх. Другими словами, истоки курса «скачка» Пэн Дэ-хуай видел в мелкобуржуазном революционаризме и авангардистских гегемонистских претензиях Мао и его сторонников.
И Пэн Дэ-хуай, и Чжан Вэнь-тянь указывали на нарушения принципа коллективности руководства, в частности на распространение практики единоличных указаний по вопросам принципиальной важности. Чжан Вэнь-тянь считал неправомерной практику созыва расширенных совещаний Политбюро, принимающих решения в обход ЦК партии и его пленумов. Пэн Дэ-хуай предложил, тщательно проанализировав уроки «скачка» 1958 г., составить реальный план на 1960 г., временно приостановить строительство некоторых объектов, бороться с субъективизмом и усилившимся в партии после совещания в Бэйдайхэ левацким уклоном. Хотя в письме Пэна говорилось о «непонимании частью кадров» указаний Мао Цзэ-дуна, было совершенно ясно, что речь шла о йолитике, автором которой был Мао Цзэ-дун.
Мао Цзэ-дун и его сторонники, столкнувшись с нараставшим критическим отношением в партии к политике «большого скачка», предприняли серию маневров, чтобы расколоть оппозицию, изолировать наиболее решительных критиков и подавить недовольство. С этой целью Мао Цзэ-дун попытался сначала переложить вину за провал политики коммун, за «поветрие обобществления» на работников низовых органов партии. Когда стало ясно, что эта попытка несостоятельна, он избрал другую тактику. Не вступая в обсуждение курса «большого скачка» по существу, Мао Цзэдун признал наличие большого количества ошибок, допущенных в 1958 г. Он даже сделал «широкий жест» — взял на себя «особую вину» за ошибки 1958 г., признал, что развернутая по его инициативе «битва за сталь» явилась «большой бедой». В то же время он весьма прозрачно дал понять руководящим кадрам КПК, что курс «скачка» и, в частности, решения на совещании в Бэйдайхэ все они принимали и проводили вместе и, следовательно, все вместе несут за это ответственность. После этого он заявил, что если открыто признать ошибки «скачка», то якобы «наше государство развалится, и это сделает не империализм, это сделает народ внутри страны, который сможет восстать и сбросить нас раз и навсегда».
Мао Цзэ-дун выступил и с прямыми угрозами в адрес участников пленума. Он заявил, что, если критика его курса и его лично будет продолжаться, он пойдет на крайние меры — на военный переворот. «Если гибель неизбежна (в результате якобы обнародования критики совершенных ошибок, критики курса «скачка»), то тогда я уйду, пойду в деревню и возглавлю крестьян, чтобы свергнуть правительство, — заявил он на пленуме. — Если Освободительная армия не пойдет за мной, то я пойду искать Красную армию. Но, по-моему, Народно-освободительная армия пойдет за мной». Мао Цзэ-дун и его сторонники широко применяли на пленуме и другой проверенный маоистский прием: чередование грубых угроз с обещаниями оставления возможности «спасти больного».
Весь этот арсенал средств нажима и маневрирования, пущенных в ход Мао Цзэ-дуном и его сторонниками, определил обстановку, в которой на пленуме принимались решения. Многое в этой ситуации зависело от позиции Лю Шао-ци и Чжоу Энь-лая. Видимо, связанные в известной мере своей позицией в 1958 г., а также опасаясь раскола руководства партии в сложной внутренней обстановке, они пошли на то, чтобы поддержать Мао Цзэ-дуна, рассчитывая пересмотреть курс «скачка» постепенно, без открытого объявления об этом. Возможно, часть членов руководства КПК возлагала определенные надежды на очередную сессию съезда, поскольку Мао Цзэ-дун на VIII пленуме заявил, что она будет созвана либо в конце 1959 г., либо в начале 1960 г.
В результате решения VIII пленума оказались противоречивыми. В резолюции о плане на 1959 г. приводились пересмотренные данные о производстве стали, зерновых и хлопка в 1958 г. (хотя также значительно завышенные). В коммюнике пленума признавалось, что «статистические данные о количестве сельскохозяйственной продукции, полученной в 1958 году, были завышены» («… из-за отсутствия опыта в деле предварительного подсчета сбора… богатого урожая сельскохозяйственные статистические органы в большинстве случаев переоценили его»): сбор зерна в 1958 г. оценивался в 250 млн. т (в действительности он составил около 200 млн. г). В решениях пленума указывалось, что отвлечение десятков миллионов крестьян от сельскохозяйственных работ на «малую металлургию» создало в деревне напряженное положение с рабочей силой и отразилось на сельскохозяйственном производстве. Признавалась фактически несостоятельность производства металла «простыми методами»; вопрос о производстве «кустарной» стали передавался на усмотрение местных властей. «…Ее производство, — говорилось в решении, — больше не будет включаться в государственный план». Задания на 1959 г. были сокращены: производство стали вместо 18 млн. намечалось довести до 12 млн. г, добычу угля вместо 380 млн. т — 335 млн. г, прирост производства зерновых и хлопка вместо планировавшихся 50% —10%. В коммюнике пленума указывалось: «Контрольные цифры второго пятилетнего плана были утверждены на 1-й сессии VIII Всекитайского съезда партии в сентябре 1956 года и приняты Государственным советом в феврале 1957 года», т, е. фактически отменялись раздутые новые показатели второй пятилетки. Однако и пересмотренные задания на 1959 г. были завышенными, не отражали реальных возможностей. Кроме того, в решениях пленума подтверждался курс на продолжение «большого скачка», причем говорилось, что «главной опасностью для осуществления дальнейшего скачка в нынешнем году являются правооппортунистические взгляды, проявляющиеся среди некоторых кадровых работников».
Под давлением Мао на пленуме было принято специальное решение «Об антипартийной группе во главе с Пэн Дэ-хуаем». В нем говорилось, что группа Пэн Дэ-хуая выступала против «генеральной линии, большого скачка и народных коммун». Письмо Пэн Дэ-хуая Мао Цзэ-дуну характеризовалось как «программа наступления на партию правооппортунистических элементов». В решении предлагалось снять Пэн Дэ-хуая, Хуан Кэ-чэна, Чжан Вэньтяня, Чжоу Сяо-чжоу и других с занимаемых ими постов.
После пленума маоисты развернули борьбу против «правых» в партии, а затем и в масштабе всей страны, рассчитывая заглушить разраставшееся недовольство результатами политики «скачка», снова взвинтить темпы развития, чтобы любой ценой для спасения своего авторитета достичь намеченных высоких показателей.
С этой же целью, а также в расчете на преодоление на националистической основе наметившегося раскола в руководстве было решено вновь прибегнуть к искусственному обострению международной обстановки. Сразу же после VIII пленума, в августе — сентябре 1959 г., руководство КПК пошло на организацию острых конфликтов на китайско-индийской границе. План китайской стороны был рассчитан также и на втягивание явочным порядком СССР и других социалистических стран в политику «балансирования на грани войны», поскольку в случае поддержки Советским Союзом притязаний КНР логика событий вела к противостоянию на китайско-индийской границе, с одной стороны, стран социалистического содружества, а с другой — крупнейших стран империалистического лагеря, к которым была вынуждена обратиться Индия. При этом искусственно созданный очаг напряженности и возможность его дальнейшего использования безраздельно контролировались бы Пекином.
В этой ситуации Советское правительство заняло единственно верную позицию, отвечающую интересам сил социализма, мира и демократии и задачам упрочения международного положения КНР, призвав правительства КНР и Индии разрешить возникший конфликт на основе провозглашенных ими пяти принципов мирного сосуществования. Эта акция маоистов лишь ухудшила международное положение КНР, в частности усилила недоверие к ней со стороны соседних развивающихся государств, но не могла спасти судьбу «скачка».
Значительное увеличение в 1959 г. поставок различного, и прежде всего комплектного, оборудования из СССР и других социалистических стран, выполнивших многие заказы по просьбе правительства КНР досрочно, позволило в конце 1959 — начале 1960 г. на некоторое время приостановить резкий спад производства в промышленности. Но итоги 1959 г. в сельском хозяйстве показали, что «коммунизация» и «скачок» привели его на грань катастрофы. Сбор зерна упал до 168 млн. г, т. е. был значительно ниже уровня 1957 г. В то же время сохранение высоких заданий, лозунгов «скачка» и народной коммуны, страх быть причисленными к «правым» вновь толкали руководителей провинций, уездов и коммун в поисках средств для реализации раздутых обязательств на изъятие максимально большого количества продукции коммун и бригад. В деревне в конце 1959 — начале 1960 г. вновь началось «поветрие обобществления», усилившее недовольство крестьян. На материальном положении крестьян сказалась ликвидация приусадебных участков и местных подсобных промыслов. Выявились и результаты однобокой ставки на «простые методы». «Глубокое рыхление» без увеличения количества удобрений оборачивалось снижением урожайности. Посевы на глубоко взрыхленных полях особенно сильно страдали от засух. Построенные в спешке ирригационные сооружения быстро разрушались, не спасали от наводнений.
Упали организация, дисциплина и производительность труда, подорванные ликвидацией заинтересованности крестьян в результатах труда. По всей стране отмечались массовые невыходы крестьян на работу, крестьянские волнения. В этой обстановке стихийные бедствия 1960 г., по своим масштабам не выходившие за обычные для Китая рамки, для многих районов стали катастрофой. Сбор зерна в 1960 г. упал до уровня 1954 г., составив около 160 млн. т.
Истощение материальных, сырьевых и продовольственных ресурсов определило резкий спад во второй половине 1960 г. и промышленного производства. Катастрофические последствия «большого скачка» сказались во второй половине 1960 г. и особенно в 1961 г. К 1962 г. промышленное производство сократилось почти на 50% по сравнению с 1959 г., в том числе производство стали — на 46%, угля — на 48%, железной руды — в 3 раза, кокса — в 3,5 раза, цемента — на 40%, производство растительных масел — на 30%, сбор зерна составил в 1961 г. 165 млн. г. «Скачковые» методы привели к разрушению и уменьшению стоимости основных производственных фондов в промышленности и сельском хозяйстве. Резко сократились национальный доход и бюджетные поступления. В стране в 1960 — 1961 гг. практически повсеместно начался голод.
Состояние китайской экономики в итоге трех лет «скачка» наглядно показало, насколько официальные данные о темпах роста и абсолютных показателях производства, призванные оправдать политику «большого скачка», не соответствовали действительности.
«Большой скачок» привел КНР к глубокому экономическому и политическому кризису. Он не разрешил, а, напротив, резко обострил все «больные» проблемы развития КНР — экономические и социальные: проблему индустриализации и ликвидации диспропорций в промышленности; проблему модернизации сельского хозяйства и ликвидации угрозы голода и недоедания, повышения благосостояния широких масс трудящихся; проблему изыскания средств и методов осуществления подлинной культурной революции.
Не менее тяжелыми были последствия «скачка» в сфере идеологической и политической жизни страны. «Коммунизация» и ее итоги подорвали веру крестьян в возможности коллективного хозяйства, затруднили сложнейшую работу по переделке мелкособственнической психологии многомиллионной китайской деревни. Глубокое недовольство охватило и другие классы и слои населения КНР — рабочий класс, интеллигенцию.
«Скачок» привел к обострению проблемы национальных меньшинств в КНР, поскольку в 1958—1959 гг. в национальных районах без учета конкретных условий также проводилась политика форсированного преобразования социальных и производственных отношений, насаждались «скачковые» методы и формы работы, а под предлогом борьбы с «местным национализмом» проводилась замена в массовых масштабах национальных кадров китайцами.
В этой обстановке даже наиболее упорные сторонники «скачка» осознали, что необходимо принятие чрезвычайных мер для изменения создавшегося положения.
КНР в период «большого скачка» (1958—1960 гг.). КНР в годы «большого скачка» и ликвидации его последствий (1958—1960 гг.). История Китая
Читать дальше История Китая
Вернуться к содержанию История Китая